Миф о всемогущем естественном отборе

Больше всех повредили учению Дарвина его последователи. Начиная со знаменитого Томаса Гекели, они превратили дарвинизм в одно из самых долговечных и незыблемых учений в естествознании. Его критики были и остаются, хотя их попытки подобны ударам волн о гранитную глыбу.

Отдельные биологи до сих пор пытаются разрушить дарвиновский научный бастион. Приведу характерный пример. Придется затронуть некоторые специальные проблемы. Если вам, читатель, они покажутся сложными или неинтересными, то пропустите данный раздел.

В сравнительно недавно опубликованной статье профессора зоологии Гарвардского университета Стефена Джея Гоулда «Где Дарвин ошибался» высказаны три критических замечания против дарвинизма.

1. Считается, будто организмы в истории Земли развивались последовательно от низших форм к высшим. Для доказательства нередко сравнивают строение нервной системы и способности к обучению у ресничного червя, краба, карпа, черепахи, собаки, обезьяны. Предполагается, что эти животные демонстрируют ступени роста интеллекта, этапы прогрессивной эволюции.

В действительности, по словам Гоулда, «такая пестрая беспорядочная толпа животных не представляет собой никакой эволюционной линии». То же можно сказать и о другой, более упорядоченной последовательности: рыба — амфибия — рептилия — млекопитающее — человек. Допустимо ли утверждать, что лягушки, которые бывают очень разными, обладают более высокой организацией, чем рыбы, превосходящие всех наземных позвоночных по разнообразию.

Многие современные виды могли сформироваться в результате упрощения предшествовавших форм, а их органы — испытать определенную деградацию. По мнению Гоулда, на такую возможность указывает пример, который Дарвин считал веским доказательством своей теории: развитие легких из плавательного пузыря костистых рыб. Но именно в этом случае великий биолог роковым образом ошибся.

2. Плавательный пузырь костистых рыб развился из легких. То есть из очень сложного органа возник более примитивный. Да и организмы, успешно освоившие новую для себя воздушную среду, вроде бы ничем не сложнее, чем их водоплавающие предки. Ведь комплексное жаберно-легочное дыхание со временем упростилось до легочного. Разве это прогресс?

По данным палеонтологии, костистые рыбы появились в морях около 150 млн лет назад — много позже, чем млекопитающие на суше, древнейшие находки которых относятся к верхнему триасу (около 220 млн лет назад). Следовательно, вопреки предположению Дарвина предки наземных позвоночных имели легкие вместе с жабрами. Некоторые современные рыбы — африканский полиптерус и три вида двоякодышащих — сохранили легкие. А вот акуловые вовсе утратили этот орган, так и не приобретя взамен плавательного пузыря. У костистых рыб легкие деградировали, приняв облик пустого мешка, сохраняющего иногда связь с пищеводом.

Выходит, пути эволюции поистине неисповедимы. Только стереотипы мышления сводят их к примитивной схеме неуклонного развития. Это убедительно доказывает пример с происхождением плавательного пузыря.

3. По словам Гоулда, Дарвин исходил из умозрительной идеи, предопределившей некоторые его существенные ошибки. Например, он не признавал внезапного появления разнообразных многоклеточных организмов в нижнем кембрии (550—600 млн лет назад), предполагая их существование задолго до кембрийского периода. Хотя, как подчеркнул Гоулд: «Сегодня даже в учебниках говорится, что докембрийские живые существа... были одноклеточными».

Таковы главные пункты опровержения идей Дарвина современным американским профессором. Самое замечательное в этих возражениях то, что они помогают понять всю глубину и мудрость научных прозрений великого британца!

Утверждения о внезапном появлении многоклеточных только в кембрии опровергнуты палеонтологами. Советские и австралийские ученые первыми доказали, что множество видов многоклеточных организмов возникло, развивалось и вымерло задолго до кембрия, в так называемом вендском периоде.

Нечто подобное предполагал мудрый Чарлз Дарвин: «Прежде чем отложился самый нижний кембрийский слой, прошли продолжительные периоды... вероятно, еще более продолжительные, чем весь промежуток времени между кембрийским веком и нашими днями, и... в продолжение этих огромных периодов мир изобиловал живыми существами».

Писалось это в то время, когда большинство исследователей вообще отрицало существование докембрийских форм жизни, а палеонтологи не могли обнаружить соответствующих ископаемых остатков. Причина этого теперь ясна: многоклеточные были бесскелетными, типа медуз и тому подобных форм, а одноклеточные — очень малы, трудно различимы.

Выходит, Дарвин высказал ошеломляюще верную гипотезу! Она лишь подтверждает истинность его общих представлений о биологической эволюции. Кстати, до венда не менее трех миллиардолетий существовали одноклеточные организмы.

Факт «неожиданного» появления множества скелетных форм в начале кембрия не противоречит дарвиновской теории. Да и понятие внезапности для столь удаленных от нас эпох весьма растяжимо: для них точность геохронологических измерений составляет миллионы лет. К тому же Дарвин предполагал относительно быстрое распространение в области жизни новых «прогрессивных» видов. Он опирался на закон ускоренного — в геометрической прогрессии — размножения организмов в благоприятной среде, выведенный Мальтусом по демографическим данным.

В случае с происхождением легких у наземных животных Дарвин действительно ошибся. Но это не более чем частность. (Хотя Гоулд утверждает, что Дарвин в своей, работе многократно ссылается на этот пример, мне удалось обнаружить только две ссылки, причем не имеющие принципиального характера.)

Впрочем, еще в начале XX века немецкий ученый Шпенгель приводил доказательства появления легких у костистых рыб из задней пары жаберных мешков, где задерживался заглатываемый воздух. Известный советский биолог-эволюционист И.И. Шмальгаузен доказывал, что предками амфибий могли быть кистеперые рыбы, имевшие легкие; однако у морских форм «они естественно (как и у других высших рыб) преобразовались в плавательный пузырь».

Что же остается от критики Гоулда в адрес Дарвина? Утверждение о «непрямолинейном» ходе эволюции, об отсутствии постоянного прогресса... Но разве Дарвин утверждал нечто другое?

Выживание наиболее приспособленных не предполагает обязательного усложнения. По Дарвину: «Оно ведет к усовершенствованию каждого существа в отношении к органическим и неорганическим условиям его жизни и, следовательно, в большинстве случаев (! — Р.Б.) и к тому, что можно считать восхождением на более высокую ступень организации. Тем не менее просто организованные низкие формы будут долго сохраняться, если только они хорошо приспособлены к их простым условиям».

Дарвин не отрицал регрессивных изменений. Например, у многих пассивных паразитов (прежде всего кишечных), обитающих в безопасной и обильной пищей среде, заметно деградируют органы движения, пищеварения и нервная система. А.Н. Северцов в 1925 году назвал такое явление морфофизиологическим регрессом.

Вот уж поистине возвышается дарвинизм, как могучая скала, о которую вдребезги разбиваются все волны критики!

Однако напомню, что все живое отличается изменчивостью и со временем развивается. Почему бы и для научных идей не повторить мысль Дарвина: «Просто организованные низкие формы будут долго сохраняться, если только они хорошо приспособлены к их простым жизненным условиям». Не потому ли устойчив и непоколебим дарвинизм, что он соответствовал социальной среде XIX—XX веков?

Характерные черты капитализма — жестокая конкуренция, яростная борьба за капиталы и власть. В такой среде теория Дарвина, упрощенная и превращенная в догму, воспринималась как научное оправдание устоев буржуазного общества. А противников этого строя устраивала идеология постоянных межгрупповых и межвидовых конфликтов. Она вроде бы подтверждала учение о непримиримой классовой борьбе и неизбежной победе «передового» класса.

Когда в 1922 году вышла в СССР антидарвинистская монография академика Л.С. Берга «Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей», ее тотчас осудили как порочную, подрывающую основы материализма и марксизма.

Позже с критикой дарвинизма выступил профессор А.А. Любищев. Но и ему пришлось немало претерпеть от находящихся при власти бдительных идеологов, убежденных в непорочности теории Дарвина (как мы уже говорили, сам он такого мнения не придерживался). Авторитет и широкая популярность его концепции объясняются, с одной стороны, простотой и доходчивостью, с другой — социальными условиями общественной среды, где она распространялась. Таковы общие причины создания научных мифологем.

...В первой главе мы упомянули работу советского палеонтолога Л.Ш. Давиташвили «Причины вымирания организмов». Он тщательно собрал и обобщил огромный материал, привел множество конкретных примеров. На многочисленных примерах он доказал, что физические и химические факторы «не приводят к полному истреблению популяций широко распространенного вида».

Ничего удивительного в этом нет. Надо слишком миниатюрной представлять себе Землю, чтобы предположить, будто от падения астероида или сильного потока лучей и частиц повсюду вдруг исчезнут определенные таксоны, тогда как другие сохранятся. При подобных ударах должны погибнуть самые редкие виды, имеющие ограниченный ареал распространения. Именно они наиболее уязвимы. Недаром такие виды теперь заносят в Красную книгу, особенно тщательно охраняют. Для их исчезновения достаточно небольших изменений среды, массового заболевания, вторжения в зону их существования хищников (включая браконьеров) и т.д.

По словам Давиташвили: «Дарвиновское понимание причин и закономерностей вымирания предполагает по-степённое сокращение ареала вида, приводящее в конечном счете к полному вымиранию данной формы». С этим трудно не согласиться. Вопрос лишь в том, каковы причины сокращения ареала и какие виды придут на смену или вытеснят вымирающих.

Сложней с другим его тезисом: «Дарвиновское учение, исходящее из принципа прогрессивного развития всего биоса, дает вполне удовлетворительное объяснение вымирания разных групп».

Если принять как догму, что природа по какой-то своей прихоти производит все более сложные органические формы, а естественный отбор помогает им вытеснять с арены жизни менее приспособленных, то высказанная мысль вполне логична. Однако эта догма слишком уязвима.

Взгляните на пруд или озеро, где уничтожены рыбы. Что там происходит? На смену им приходят примитивные формы, на поверхности образуется слой ряски.

Во всех экосистемах основа, несколько опорных и наиболее устойчивых ступеней экологической пирамиды представлены формами наиболее просто организованными. Они-то и преобладают. Лишь на верхней ее части находятся те, которых мы относим к «высшим», в частности, птицы или млекопитающие. Их количество в сотни, а то и тысячи раз меньше, чем представителей нижних слоев.

Кстати, вымирание динозавров, о котором мы уже говорили, произошло вовсе не потому, что их вытеснили более совершенные твари. Ни в море, ни на суше первые примитивные мелкие млекопитающие не могли составить конкуренцию динозаврам; в воде еще не водились дельфины и киты, в воздухе еще не было птичьих стай.

Полвека назад предполагали, что первые млекопитающие в отличие от динозавров были теплокровными, с постоянной температурой тела, и это определило их преимущество в то время, когда происходили временные резкие колебания климата. Однако нет никаких доказательств причин предполагаемой «лихорадки» погоды и климата в конце мелового периода. К тому же появились веские аргументы в пользу того, что некоторые представители динозавров были теплокровными.

Короче говоря, из всех гипотез и теорий крупного вымирания животных в конце мелового периода нет ни одной безупречно обоснованной. А наиболее перспективна, пожалуй, экологическая версия.